Трактат о власти, по Мандору,
от октября 2008г.
1. Философское введение, «природа власти»
2. Разберемся в терминах
2.1. Чем отличаются понятия «власти» и «управления»
2.2. Чем отличаются понятия «управления» и «принуждения»
2.3. Чем отличаются понятия «власти» и «принуждения»
2.4. Чем отличаются проявления «власти» и «агрессивности»
2.5. Чем отличаются «воля» и «сила воли»
2.6. Власть и собственность
2.7. Власть и мировоззрение
2.8. Власть и обязательства
2.9. Власть и сотрудничество
2.10. Власть и подчинение
2.11. Коллективная власть
2.12. Власть и противостояние
3. Искусственное преимущество как инструмент власти
3.1. Природа «инструментов власти»
3.2. Роль «инструментов власти»
4. Власть и устройство общества
4.1. Жизненный цикл власти
4.2. Власть и «болезни роста»
4.2.1. Переоценка искусственных преимуществ
4.2.2. «Юношеский максимализм»
4.2.3. Ставка на лидерство
4.2.4. Власть и зависть
4.3. Власть и война
5. Развитие общества через развитие власти
1. Философское введение, «природа власти»
Власть – это феноменальное явление, присущее живой природе, и заключающееся в том, что одни существа осуществляют созидательное упорядочивающее воздействие на других существ, на самих себя, а также на объекты неживой природы. Наиболее явно этот феномен проявляется у высших животных и у человека.
Живому существу присущи властные стремления, поскольку наряду со стремлением к саморазвитию, к общению, к продолжению себя, к распространению себя, к восприятию и сохранению собственных жизненных (чувственных, эмоциональных, духовных, стратегических) ценностей – это составляет феномен более высокого порядка – феномен жизни. Таким образом, природа власти, как и жизни – имеет нематериальную сущность (возможно, «информационную»). Однако, присутствуя в материальных телах, она способна оказывать на них упорядочивающее (антиэнтропийное) влияние – вероятно, в этом и состоит «сверхзадача» процессов жизни и соответствующей власти.
Всякое живое существо, хотя и движимое нематериальными жизненными силами, состоит, тем не менее, из материального тела. А живое сообщество, соответственно – из живой системы живых существ. Следствиями из материальности проявлений жизни и власти – является, во-первых, их изначальная разобщенность (дискретность, субъективность); во-вторых, возможность противоборства в сфере жизненных ресурсов; в-третьих, возможность противоборства в сфере ресурсов материальных. Причем властная борьба за материальные ресурсы (пищу, территорию, сырье и т.п.) – является вспомогательной по отношению к борьбе за ресурсы нематериальные (личностное могущество, социальное влияние, социальное могущество, и т.п.).
Тем не менее, на обывательском уровне утверждено обратное представление – о том, что способы и механизмы социального влияния, во-первых, нацелены на материальное обладание; а, во-вторых, сами основаны на способах создания силового преимущества в материальной сфере. Поэтому – прежде чем переходить к рассуждениям о власти – необходимо избавиться от традиционной путаницы в смежных вопросах.
2. Разберемся в терминах
Власть в обществе – это инструмент для управления людьми и ресурсами – в интересах, понимаемых властителем как свои собственные (властителем будем называть конкретного или условного человека, о власти которого идет речь).
Проявления властности не являются ни недостатком, ни «вынужденной мерой, направленной на управление и координацию в обществе». Это есть нормальный инстинкт любого живого и здорового существа. Не власть (как социальное явление) появилась из необходимости управлять группой людей – а управление появилось как одно из проявлений властного инстинкта.
Важным фактором, определяющим формы проявления власти в любом обществе, является то, что идеальных, (эталонных) властителей не бывает – и поэтому уравнивать способы и результаты их деятельности и просто поведения с последствиями проявления власти – некорректно. И, разумеется, очень мешает разобраться в теме тот факт, что любые необоснованные притеснения со стороны конкретного властителя всегда оставляют долгий негативный след в памяти людей.
2.1. Чем отличаются понятия «власти» и «управления»
Эти термины близки по содержанию и во многом пересекаются, но между ними есть и существенные отличия. Управление – это целенаправленный процесс, обычно использующий инструменты и ресурсы Власти для обеспечения своего функционирования. Власть же включает в себя Управление как наиболее заметную свою составляющую, но также включает в себя и обозначение Целей (или ценностей), во имя которых и производится процесс Управления.
2.2. Чем отличаются понятия «управления» и «принуждения»
Эти термины обычно кажутся неизбежно связанными, и связь эта чаще всего легко обнаруживается.
Например, когда для целей управления надо обеспечить скоординированное поведение людей и перемещение иных ресурсов – составляется план «элементарных» действий этих людей (желательно реалистичный), и способами указания, наказания и стимулирования обеспечивается запланированный порядок выполнения. Степень принуждения людей (то есть противоречия требуемых действий комплексу желаний каждого человека) может быть разной, но практически всегда она есть. Из этого вытекает соответственно разная степень сопротивления людей процессам управления – и соответствующая эффективность (КПД) целенаправленной мотивации.
Следует отметить, что теоретически возможны процессы управления, идущие совсем без принуждения – когда цели всех участников соответствуют или не противоречат целям управления – и это наиболее эффективные способы управления.
Если рассмотреть вопрос со стороны «принуждения» - то не обязательно каждое принуждение является «управлением». Если инициатор принуждения не имеет стабильной цели – то процессы принуждения, очевидно, являются не управлением, а чем-то иным (что тривиально), чаще всего – проявлениями агрессивности (т.е. аутодеконструктивной деятельности) или истеричности (т.е. неуверенной активности).
2.3. Чем отличаются понятия «власти» и «принуждения»
Понятно, что – поскольку власть всегда включает в себя управление, а управление обычно включает в себя принуждение – проявлениям власти принуждение обычно сопутствует. Но на самом деле – в противоположность обыденным представлениям – принуждение не является ни прямой потребностью власти (и полноценного властителя), ни неизбежным ее проявлением. Напротив – как было упомянуто выше – эффективность власти тем выше, чем меньше принуждения ей требуется применять.
Тем не менее, традиционные представления о власти – как науке о способах создания и применения специально созданных искусственных преимуществ для руководителей, а также инструментов принуждения – чрезвычайно широко распространены в обществе, и их разбор приведен в отдельном разделе - 3.
2.4. Чем отличаются проявления «власти» и «агрессивности»
Опять-таки достаточно широко распространено ошибочное представление о том, что агрессивность в человеке есть проявление властности, а властность всегда сопровождается агрессивностью.
На самом деле – как показали исследования психологов, да и житейский опыт – агрессивность проявляется не столько под действием властных стремлений, сколько под действием скрываемого страха и неуверенности агрессора, компенсируемого разными приемами возбуждения. Именно неадекватное ситуации агрессивное возбуждение позволяет получить ситуативное преимущество. Поскольку таким способом агрессор способен иногда добиваться своих целей – это по результатам становится похоже на проявление властности.
В отличии от агрессивности, основным механизмом естественного проявления власти является не агрессивная возбудимость, а обнаружение «воли» через присущие ей непроизвольную харизматичность, а также выдающийся (немыслимый) масштаб рациональности действий. Способность к высокому эмоциональному возбуждению – также является признаком полноценного властителя – однако, в отличии от проявлений агрессивности, властный эмоциональный накал полностью направлен вовне, гораздо реже (адекватнее) применяем, и всегда действенен.
2.5. Чем
отличаются «воля» и «сила воли»
«Волевым» обычно называют человека целеустремленного, чрезвычайно настойчиво и последовательно стремящегося к достижению поставленных перед собой целей, не склонного к компромиссам, презирающего «человеческие слабости» в себе и в других людях. Говорят, что у такого человека большая «сила воли», то есть способность сознательно ограничивать свои желания и стремления только теми рамками, которые человек себе поставил в качестве плана действий по достижению цели. Способ этот действительно краткосрочно эффективный, основан на властных (волевых) качествах человека, но из-за сознательного ограничения остальных жизненных инстинктов – является травмирующим (аутодеструктивным) и в долгосрочном плане – проигрышным именно поэтому (из-за недостатка неочевидных жизненных ресурсов). Как правило, люди в таком состоянии склонны к агрессии, если полагают что им мешают в достижении целей.
«Воля» же, как естественное проявление полноценной властности, не входит в противоречие с остальными инстинктами, и за счет этого позволяет человеку постоянно развиваться и достигать своих истинных – а не расчетливо выстроенных и сформулированных – целей. В этом заключена основная причина страха перед сильными проявлениями воли – неизвестность целей, к которым стремится властитель (в том числе и ему самому), при явной способности чрезвычайно многое преодолеть на пути к их достижению. Потенциально – как реальная опасность, так и реальные масштабы новых возможностей развития в этом действительно есть, но об этом позже – в разделе 2.12???.
Воля является проявлением целостности личности человека (см. также раздел 2.7).
2.6. Власть и
собственность
Представление о том, что одной из основных целей власти является максимальное присвоение всех доступных ресурсов – является «как бы» близким к истине. Однако обывательское применение тут терминов «максимальный», «присвоение» и «ресурс» несколько отличается от применения их нормальным властителем, и суть от этого меняется довольно значительно.
Желаемым ресурсом для обывателя являются деньги (и эквиваленты), оружие, способы развлечения, системы принуждения и другие подобные общепризнанные ценности. При этом «максимум» обладания кажется субъективно неограниченным. Понимание того, что вполне реальны такие объемы обладания этими ценностями, когда просто само это обладание приносит владельцу серьезные проблемы – у обывателя практически отсутствует, и приближение к этим «пороговым размерам обладания» всегда погружает его в более частные проблемы, мало связанные с собственно властью.
В отличие от обывателя, властитель изначально понимает (чувствует, ощущает) вред от «чужеродных» ценностей – то есть таких, неполноценное или несвоевременное присвоение которых не способствует совершенно конкретным образом совершенно конкретным его интересам. Из этого следует, во-первых, субъективно четкое (хотя и динамичное) понимание «максимальности»; а во-вторых, такое же динамичное представление о ресурсах. Упомянутые обывательские ценности в среде «цивилизованного» общества тоже часто востребованы в планах властителя, но это достаточно простые и консервативные ресурсы. Более мощными и динамичными являются ресурсы социальные, а также информационные, технологические, технические и научные достижения. Понятно, что и под «присвоением» здесь понимается не формальное приобретение права на ресурс, а возможность использовать его в желаемом режиме (например, даже для традиционной ценности обладания ядерным оружием – не обязательно иметь хлопотный подтвержденный арсенал, а достаточно продемонстрировать несколько возможностей доступа к нему «в чужом кармане»).
2.7. Власть и
мировоззрение
Властные стремления всегда исходят из некоторого «центра личности», которое человеком осознается как психологическое «Я». Одна из основных внутренних причин торможения развития личности и общества – это возникающие противоречия между разными проявлениями силы, имеющими единый источник и общие цели, но разные пути реализации. Так, стремление к власти может мешать общению, самосохранение – развитию, творчество – биологическому распространению, восприятие внешних ценностей – их внутреннему прочувствыванию. Это настолько серьезная и распространенная проблема в человеческом обществе (порожденная способностью человека к абстрактному и символическому мышлению), что одно только ее решение способно сделать малозначительными (легкорешаемыми) многие другие проблемы – такие, как плохой уровень здоровья, старческая немощность, малая продолжительность жизни, культурная разобщенность, социальная напряженность, огромный бюрократизм управления, и т.п.
И чтобы стать хоть сколько-нибудь полноценным властителем – такие встречные блокировки собственных инстинктов человек должен регулярно обнаруживать и снимать. Понятно, что для обнаружения противоречия «с самим собой» - нужна какая-то непротиворечиво развивающаяся концепция, точка зрения, центр ощущений, которые бы позволяли понимать собственные интересы в окружающем мире. Если такое – собственное мировоззрение – у человека выработалось, то он получает некоторую внутреннюю точку опоры, относительно которой он может изменять мир в собственных интересах. Разумеется, масштаб мировоззрения должен превышать размеры влияющего на эти интересы участка мира по крайней мере на несколько вариантов. И разумеется, мировоззрение надо постоянно развивать в сторону достоверности.
Это в начале не слишком большая задача, но и совсем не маленькая – иметь обо всем замеченном свое мнение, достаточно твердое чтобы на него опираться.
2.8. Власть и
обязательства
Очень кстати будет привести здесь слова Ницше о том, что «человек – это животное, смеющее обещать». По самой своей сути, власть – это и есть некоторого рода обязательство, обязательство перед самим собой.
Обязательство внешнее (например, обещание), добровольно на себя принятое, и несмотря на любые обстоятельства выполненное – это всегда шаг к осознанию себя властителем, и соответствующий внешний сигнал для окружающих.
Обязательство, принятое на себя по мотивам ожидания одобрения со стороны окружающих – это шаг «в сторону», а именно – в сторону поиска примеров для подражания.
Обязательство, забытое или невыполненное, или выполненное «почти», или «по объективным причинам» - это обычно скачок назад в осознании своих властных проявлений. Так бывает либо в случаях легкомысленной самонадеянности (что иногда поправимо), либо в случаях хронического пасования перед трудностями (что свидетельствует о глубоких личностных проблемах).
Конечно, бывают еще обязательства «игрушечные» («пообещай, что сделаешь для меня все что угодно!»), формально-ритуальные («стороны заключают мир во веки веков»), лотерейные («точно говорю – эта лошадь победит»), имиджевые («я лягу на рельсы, если цены снова вырастут») – их условно можно считать не совсем добровольными и в силу этого как бы «не обязательными». Но такое подчинение обстоятельствам все равно ощущается как некоторый изъян (как всякая ложь), требующий либо посильного исполнения, либо какой-то эквивалентной «компенсации», и поэтому для сильных властителей нехарактерно.
О добровольности обязательства следует еще отметить что оно, разумеется, всегда отвечает и интересам властителя.
2.9. Власть и
сотрудничество
Бытует мнение, что готовность к сотрудничеству, к компромиссам – является признаком слабости власти. В значительном количестве ситуаций это, безусловно, так и есть – власть всегда предпочитает получить желаемое простой угрозой заведомого преимущества (что в большинстве случаев вполне реально, потому что становление властителя с этого начинается, см. раздел 4.1). Согласие на компромисс в рядовой ситуации (например, в своем бизнесе, на своей территории) может сигнализировать о потере этого преимущества.
Однако в случаях, когда есть стремление о чем-то договориться с внешними партнерами в отсутствии такого заведомого преимущества – договор о сотрудничестве может быть заключен. Но следует понимать, что этот договор не отменяет борьбы (см. раздел 2.12) – он только устанавливает ее правила. При этом надо понимать – какими именно средствами может быть обеспечено исполнение этого договора.
Часто сотрудничество используется на некотором промежутке времени – когда стороны понимают актуальные интересы друг друга, и также понимают, как эти интересы могут быть достигаемы при определенном сотрудничестве.
Никакие формы сотрудничества не исключают, разумеется, намерений подчинить оказавшегося слабым партнера.
2.10. Власть и подчинение
Подчинение, как кажется очевидным, есть прямая противоположность власти. Однако сложностей и здесь достаточно много. Начать с того, что подчинение подчинению – рознь: от подчинения, выполняемого с воодушевлением – до подчинения, выполняемого с максимальным сопротивлением. Есть еще, разумеется, и неподчинение. Есть еще частичное подчинение – но это все-таки подчинение. И есть частичное неподчинение – и это уже ближе к соглашению о сотрудничестве.
Феномен подчинения является частью феномена власти, и состоит в том, что часть или все жизненные стремления одного существа направляются на достижение интересов другого существа – властителя (сложнее – сообщества властителей), под действием власти последнего. Иначе говоря, воля властителя оказывает влияние на волю другого существа, и если оказывается сильнее – то подчиняет (присваивает, делает своей частью) волю более слабую.
Вообще говоря, этот феномен парадоксален – потому что внешнее влияние чужой воли значительно слабее, чем влияние жизненных сил собственного тела, собственного психологического «Я». Объяснить этот парадокс можно теми противоречиями в жизненных инстинктах (см. раздел 2.7), которые ослабляют связи между неудовлетворенными стремлениями, и дальнейшее развитие личности и ее интересов и потенциалов. Поэтому те люди (и животные), которые более гармонично развивались, или сумели раскрепостить и объединить больший набор своих стремлений в симбиотическую систему – получают преимущество к дальнейшему развитию (особенно социальному) за счет самопроизвольно привлекаемых ресурсов (бесхозных стремлений) окружающих их менее цельных личностей.
Процесс подчинения себя другой личности человек не может не чувствовать. Но он иногда это не осознает разумом – и тогда реагирует только его подсознание, причем реагирует обычно наиболее правильно. Если же влияние властного воздействия осознается разумом – то чаще срабатывает негативная установка, эмоционально поддерживаемая подсознательным страхом потери «внутреннего равновесия» и увеличения неуверенности в себе. Возникшее стремление подчиниться – подавляется, блокируется, и тем самым это еще более увеличивает дробность стремлений человека. Если же личность цельная – то такого не происходит, и при обнаружении еще более сильной и цельной воли – подчинение происходит быстро, психологически безболезненно, и обоюдоэффективно.
Если же рассмотреть опасности, возможные для властным образом подчиняемой личности (или ее частей) – то они делятся на «целевую» и «технологическую».
Технологическая опасность состоит в том, что процесс подчинения занимает заметный (часто – относительно долгий) период времени, когда влияние властителя должно оказываться на подчиняемого. Если раскрепощение блокированных стремлений не будет завершено (пусть – в направлении, определенном интересами властителя), то оно может прерваться с возникновением нового зажима.
Целевая опасность состоит в том, что цели и интересы, возбуждаемые влиянием властителя, могут оказаться в конечном счете вредными или опасными для подчиняемого. Но эта опасность по большей части надуманна – поскольку, во-первых, по природе своей власть является частью естественных жизненных сил, и не может причинить сама себе вреда (включая подчиняемого). Во-вторых, влияние власти, направленное на подавление жизненных сил даже слабой личности – не будет действенным, потому что будет отвергнуто инстинктом человека. Исключение составляет тот случай, когда жизненные инстинкты человека взаимно блокированы в такой степени, что у человека единственным выходом от внутреннего спазма ощущается только через смерть. И если те остатки стремлений к жизни, которые удерживают его от этого шага, будут переориентированы на внешние, более жизнеспособные интересы – то в нарушенном внутреннем равновесии стремления танатоса могут возобладать. В таком состоянии человек легко идет на самопожертвование.
Другое последствие полного или частичного подчинения, которое может быть расценено как вред для подчиняемого – это заметное изменение в поведении, ценностях, точках зрения человека. Обычно говорят «стал другим человеком» или «попал под дурное влияние». Это так, и оспаривать здесь можно только знак оценки этого явления – плохо ли это? Чаще почему-то кажется, что плохо. Если оценивать с точки зрения консервативной морали (в большинстве обществ), то неизбежная относительная дестабилизация поведения человека (он ведь высвободил ранее скованные потоки внутренней энергии) изначально оценивается именно негативно. Но контраргументом можно считать тот факт, что часто в значительной степени именно консервативные установки общественной морали принуждают человека сковывать собственные здоровые природные стремления. Другой очевидный аргумент в пользу полезности раскрепощения через внешнее влияние – практически все подростки благополучно проходят через подобный жизненный опыт, когда переходят от пререканий с родителями к подражанию какому-то кумиру. Ну и основной аргумент – самоощущение человека: если он не чувствует опасности, что его увлекают куда-то «не туда», если чувствует прилив сил и уверенности, если ему не приходится поступаться теми собственными духовными ценностями, которые ему ощутимо дороги, если он чувствует не потерю собственной личности, а приобретение чего-то нового – зачем сразу пугаться этого нового? Тем более что кумиры приходят и уходят, а накопленный опыт остается.
Это все естественно, потому что стремление к подчинению – это то же самое естественное стремление к власти, только на «предыдущем витке развития». Поэтому единственная реальная опасность – это стремление к подчинению ради подчинения, потому что в таком состоянии властителя выбирают умом, а не сердцем, и подсознательно всегда выбирают такого же, стремящегося к разрушению замысловатым образом.
2.11.
Коллективная власть
Модель «коллективного органа власти» довольно распространена в современном общественном устройстве. Однако в представлении о ней заблуждений также слишком много.
Первое заблуждение – в том, что такое явление несложно создать, почти механически: например, выбрали голосованием какой-нибудь президиум – и вроде бы орган власти готов. На самом деле таким способом создается не источник власти, а просто транслятор: чьи-то решения проходят, а чьи-то нет. Коллективная польза при этом не исключена – так как новый инструмент предполагает возможность реализации более сильных интересов (например, наиболее массовых), и затруднения для реализации неочевидных интересов. Тем не менее, инструмент власти – это не то же что источник власти, и без выраженных властных субъектов он нежизнеспособен. Если же реальных претендентов на власть в коллективном органе больше одного – то пока их противостояние между собой не разрешится (см. 2.12), этот коллективный орган полноценной властью являться не будет.
Второе заблуждение – непонимание системности «полномочного органа власти»: с его созданием, в дополнение к уже действующим властителям, появляется новый субъект власти – как только его участники осознают это. Этот коллективный субъект власти вынуждает коллектив осознавать самоценность органа – во имя его силы, защищать его, поступаясь своими интересами, т.е. ведет себя подобно живому властителю. Но есть ли у него «центр личности»? Есть, хотя очевидно это становится не сразу. Если властный потенциал коллективного властителя стал больше власти любого из его участников – то удовлетворение все большего количества стремлений этих участников все более и более начинает происходить не непосредственно, а при помощи возможностей и ресурсов властного органа. Таким образом эволюция этого властного органа происходит в направлении, соответствующему максимально доступному удовлетворению эти стремлений этих участников, причем стремления из индивидуальных становятся коллективными – в пропорции, соответствующей властному весу участников. Если коллективный орган получил все властные преимущества, и не имеет адекватного противостоящего властителя (индивидуального или коллективного) – то «центр личности» его переходит к массовым психологическим архетипам его участников. Соответственно, если участники непривычны к полноценной власти – их архетипы неизбежно будут содержать в себе преобладающие агрессивные мотивации. Собственно, именно поэтому власть коллективных органов должна искусственно ограничиваться для креативного развития общества. Однако власть сильнее любых искусственных ограничений, поэтому система коллективных органов власти неизбежно ведет к их взаимному сковыванию и остановке в развитии общества.
2.12. Власть и противостояние
Противоборство властителей – распространенная и естественная составляющая практически всех процессов, происходящих в обществе любого масштаба. Происходит это как вследствие упоминавшейся неоднократно борьбы за ресурсы, так и вследствие того, что соперничество – важный механизм развития (эволюции) властителя.
Противоборство, естественно, бывает разных масштабов – честное спортивное состязание, осада-нападение в локальном масштабе, игра в случай и удачу, состязание с соблюдением соглашения о «запрещенных приемах», просто «игра без правил», и война.
Суть всякого противоборства – стремление к усилению власти, к расширению влияния, к реализации наиболее важных своих устремлений. Как в боксе, выигрыш «по очкам» относителен и субъективен, а «чистой победой» является подчинение себе властителя-конкурента.
Формы противоборства могут быть самые разные, во всех областях человеческой деятельности, позволяющей добиться неограниченного развития духа – в искусстве, в государственной и общественной деятельности, в науке, и многих других областях.
Ограничить развившегося властителя практически невозможно – он легко избегает или предотвращает опасности «за много ходов вперед», если только переиграть его не сможет еще значительно более развитый соперник.
Есть ли опасность для мира в таком могуществе? Серьезный вопрос. Потенциально – есть. Любой властитель – неидеален, у него тоже есть (пусть относительно небольшие) личностные проблемы и танатосные варианты избежания поражения. Но, в отличие от обычного человека, «делающего карьеру» по намеченному плану – развитие властителя идет путем раскрепощения каждой клеточки своего тела, раскрытия каждого своего желания, и такого же заботливого взращивания всех подчиненных ресурсов. Надежный путь такого развития – только за счет понимания гармонии жизни и любви к ней. Фактически на каждом шагу по этому пути, с каждым новым открытием и присоединением – человек совершает как бы полное перерождение. Вряд ли после многих лет такого пути в его душе сохранится уголок с черной ненавистью к жизни, способный погубить себя или такого же как он сам другого властителя. Чужой успех – это и его успех, даже если этот успех – его собственное подчинение.
Поэтому наибольшая гарантия от гибели нашего мира – это управление им могучими настоящими властителями, которые способны и дать раскрыться каждому живому существу, и не дать возможности нездоровым правителям получить доступ к орудиям изгнания жизни из материального мира.
Но как распознать – кто есть кто среди «сильных мира сего»? Есть ли среди них настоящие властители, или кто-то из них просто хочет таковым казаться?
Главное различие – между силой духа и силой приспособления.
3.
Искусственное преимущество как инструмент
власти
3.1. Природа
«инструментов власти»
Так же, как способность дышать, двигаться, мыслить, совокупляться – способность человека к власти изначально ограничена, но способна к росту и раскрепощению. Причем, в отличии от дыхания и совокупления – она немного менее связана с физиологией.
Тем не менее, внешне власть всегда проявляется опосредованно – как через естественные проявления человека (внешний вид, движения, голос, даже запах), так и через различные искусственные факторы – культурный фон (речь, имидж), представления о способностях (достижения в спорте, искусстве, политике), религиозные представления. Схема управления проста – указаниям властителя за счет полномочности, авторитетности, харизматичности или устрашительности его имиджа придается значение («психологический вес»), достаточное для возбуждения желания исполнить это указание. Речь не идет о гипнозе или зомбировании – рациональная составляющая в отдаваемых указаниях обычно присутствует – но присутствует обычно и элемент принуждения.
Так вот – чтобы воздействие власти на принуждаемых было более весомым и «многоканальным», а защита от их ответной реакции – более надежной, - и применяются различные приемы, технологии управления и конструкции социального устройства, которые являются «инструментами власти», т.е. «неодушевленными» возможностями для целей управления людьми.
Но важно отметить – что эти инструменты являются всего лишь некими «жесткими рычагами» усиления, а не собственно источником или способом выражения власти. Для получения эффекта усиления необходимы, во-первых, предусмотренная исходная власть (чтобы было что усиливать); во-вторых, предопределенные условия, потому что схема усиления обычно теряет свою эффективность при изменении расчетной обстановки воздействия (например, деньги как инструмент влияния бесполезны в животном мире).
Разумеется, способности создавать и использовать для своих нужд инструменты власти входит в состав элементарных навыков любого носителя здоровой воли. Хотя второе из упомянутых условий значительно снижают значимость инструментов в нормальной ситуации динамичного развития.
3.2. Роль
«инструментов власти»
Из сути искусственных преимуществ естественным образом следует сфера особенностей их применения, и соответственно – их значимость в жизни общества.
Благодаря инструментам власти управление конкретным обществом (любого масштаба) может находиться не просто у самых волевых людей, а с учетом поправок, вносимых применяемыми искусственными преимуществами. Но поскольку действенность инструментов быстро пропадает после выхода ситуации за расчетные рамки – то в обществе с преимущественным применением искусственных усилителей власти основная часть управления неизбежно направляется на удержание картины распределения влияния в консервативном или надежно предсказуемом состоянии (для обеспечения достаточного времени на перестройку системы усилителей в следующее состояние). Таким образом, наиглавнейшая задача любого инструмента власти – забота о собственной устойчивости .
Чем больше используется инструментов власти в обществе – тем проще им управлять при помощи угрозы дестабилизации. При малом количестве инструментов – перестройка схемы управления на вновь возникающие ситуации происходит быстрее и естественнее.
Эти свойства «инструментов власти» ограничивают сферу их применения лишь слабовольными (нездоровыми, незрелыми, нетворческими) сообществами, где нет серьезных возможностей для появления новых факторов. В сообществах людей с нормальными свойствами властности применению искусственных приемов места практически нет – так как на их создание и применение уходит обычно больше сил и времени, чем на изменение ситуации.
4. Власть и устройство общества
4.1. Жизненный цикл власти
4.2. Власть и «болезни роста»
4.2.1. Переоценка искусственных преимуществ
4.2.2. «Юношеский
максимализм»
4.2.3. Ставка на лидерство
4.2.4. Власть и зависть
4.3. Власть и война
5. Развитие общества через развитие власти
*
Источники:
ÓТрактат
о власти, по Мандору, от октября 2006г.
ÓИзложение
о власти, по Мандору, от января 2007г.